Материал из книги Стефано Локателли. Часть первая тут, вторая – здесь, третья - тут, четвертая - здесь, пятая - тут.
В XIII веке папство [в Средние века римские папы претендовали как на духовную власть, так и на мирскую власть, соперничая с императорами за главенство, управляя Папской областью и устанавливая нормы христианского общества] создало централизованную финансовую систему, позволившую не только собирать налоги по всему христианскому миру, но и активно перемещать капитал между странами. Первоначально эти налоги вводились для помощи крестоносцам, но очень скоро стали главным источником дохода для Римской курии. Так, в 1228 году папа Григорий IX впервые потребовал десятину не на крестовый поход, а для войны с императором Фридрихом II. С этого момента десятина закрепилась как основной способ финансирования как крестовых походов, так и политических проектов папства. Для перевода средств в Апостольскую палату в Риме все чаще привлекали не ордена тамплиеров и госпитальеров [два из самых известных духовно-рыцарских ордена, возникших в эпоху крестовых походов. Оба ордена играли важную роль в защите Святой земли и христианских паломников, но имели разные цели и структуру], а торгово-банкирские компании итальянских городов.
Флорентийцы и папство
Среди городов-поставщиков финансовых услуг постепенно начали выделяться флорентийцы, хотя до середины XIII века они были лишь одной из многих групп наряду с банкирами из Рима, Сиены, Пистойи. В 1260-е годы отдельные компании Флоренции получили статус mercatores papae — официальных торговцев и банкиров папы, что помогло им расширить влияние. Однако до конца века папская курия продолжала работать и с другими центрами, распределяя контракты между разными итальянскими домами.
Решающая перемена произошла при Бонифации VIII (1294–1303), когда управление папскими финансами было доверено трем компаниям — двум флорентийским и одной из Пистойи. Здесь свою роль сыграли и политические союзы, и экономическая устойчивость, и то, что флорентийцы располагали стабильной и престижной золотой монетой — флорином. Эта монета, появившаяся около 1252 года, быстро стала востребованной в международной торговле и военных расчетах, а контроль Флоренции над ее выпуском позволял гибко регулировать курс и предлагать выгодные условия папству.
Шестилетняя десятина Григория X
Особый интерес в этом контексте представляет шестилетняя десятина (1274–1280), введенная папой Григорием X на Втором Лионском соборе для нового крестового похода. Территория католического мира была разделена на 26 округов-сборщиков, и сбор велся только в деньгах, без натуральных платежей. В южной Италии (без Калабрии и Сицилии), по сохранившимся пяти учетным книгам, флорин уже тогда занимал ведущее место: за четыре года было собрано свыше 2500 унций золота, из которых примерно треть приходилась на флорины — доля, которой не достигала ни одна другая монета.
В отдельных годах шестилетней десятины доля флорина была значительно выше: например, во втором году — почти 69%. Остальные платежи вносились разными золотыми, серебряными и биллонными монетами [биллонная монета — это монета, изготовленная из сплава, в котором содержание драгоценного металла (обычно серебра) меньше, чем в монете из чистого серебра той же пробы, и сплав с примесью неблагородных металлов, чаще всего меди], но ни одна из них не могла конкурировать с флорином по значению. Это стало возможным благодаря тому, что флорин уже прочно вошел в денежный оборот Неаполитанского королевства, контролируемого Анжуйской династией.
Не приказ, а реальность рынка
Широкое хождение флорина объясняется не распоряжениями пап, а рыночной ситуацией: курия [центральный административный орган Святого Престола и Ватикана, а также один из основных органов управления Католической церковью] принимала любые «действующие» монеты, но именно флорин благодаря стабильности и международному признанию оказывался наиболее удобным средством. В отличие от Карла Анжуйского, который требовал расчетов именно во флоринах, папы довольствовались любыми ликвидными валютами, зная, что при необходимости всегда могут обменять их через банкиров.
Полученные суммы, включая флорины, использовались не только на крестовый поход (который так и не состоялся), но и на другие политические и военные цели — войны в Романье, кампании Карла Анжуйского и конфликты за контроль над Сицилией. При Мартине IV флорин стал применяться в учетных книгах курии как стандартная денежная единица, что еще сильнее укрепило его позиции в церковных финансах.
Хотя во второй половине XIII века флорентийские банкиры еще не монополизировали работу с папством, их участие в переводе и хранении десятинных поступлений способствовало распространению флорина. Торговые дома из Флоренции, получавшие на хранение сотни флоринов, могли пускать их в оборот, тем самым еще больше укрепляя позиции этой монеты в Италии и за ее пределами.
Монета с ореолом
К концу XIII века флорин приобрел среди духовенства почти культовый статус. Доминиканец Ремиджо де Джиролами называл его «благородной монетой» за чистое золото, изысканное изображение и хождение «по всему миру, даже у сарацинов».
В хрониках начала XIV века сохранилось любопытное упоминание о том, что папа Климент V (1305–1314) относился к флорину не только как к денежному средству, но и как к своеобразному «источнику здоровья». Современники отмечали, что понтифик высоко ценил не только чистоту золота этой монеты, но и её символику — изображение Святого Иоанна Крестителя, покровителя Флоренции. По преданию, Климент верил, что сочетание благородного металла высшей пробы и святого образа придаёт флорину особые, почти сакральные свойства. Настолько, что он иногда добавлял в пищу или напитки тончайшие стружки золота с этих монет, полагая, что это укрепляет организм, защищает от болезней и действует как профилактическое средство.
И хотя проповедники предупреждали об опасности «ложной гордости», реальность была такова, что использование флорина в папских финансах уже в первые десятилетия после его появления закрепило за ним репутацию не только экономического, но и политического инструмента, помогавшего Риму укреплять свое влияние.
Вместо заключения
История XIII века показывает, что флорин стал для папства не просто удобной монетой, а важным стратегическим ресурсом. Папы никогда официально не требовали платить десятину именно во флоринах, но именно она естественным образом заняла ключевое место в их финансах благодаря своей стабильности, международному признанию и широкому обращению в политически значимых регионах — прежде всего в южной Италии. Для курии флорин был инструментом гибкой финансовой политики: он одинаково хорошо подходил для хранения капитала, оплаты войск, дипломатических миссий и крупных политических проектов. Для флорентийских банкиров сотрудничество с папством означало не только доступ к колоссальным потокам денег, но и возможность закрепить за своей монетой статус одной из самых надежных и престижных валют Европы. Взаимовыгодный союз усиливал и авторитет папства, и экономическое могущество Флоренции, а сам флорин превратился в символ власти и влияния, в равной степени работающий и на Рим, и на город, который его чеканил.
